Война, любовь, алкоголизм: что нового в свежем спектакле об участнике СВО

На четвертом году войны мобилизованная российская культура не оставляет попыток создать что-то глубокое и проникновенное на главную тему, а заодно освоить еще немного патриотических бюджетов. Очередная попытка такого рода — документальная драма «Позывной Тишина» — заинтересовала неожиданным развитием темы: вернувшийся с войны герой теперь борется с алкоголизмом. Корреспондент “Соты” решил узнать, как на московской сцене осмысляется проблема… э-э-э… адаптации участников боевых действий к мирной жизни.

В постановке спектакля «Позывной Тишина» задействованы сразу две площадки: Московский театр Олега Табакова (из него происходят режиссер Севастьян Смышников, постановочная группа и большая часть актерского состава) и «Современник» (обеспечивший пьесу актером на главную роль Николаем Клямчуком и, собственно, сценой – правда, для этого выделена не основная, а довольно компактная «Другая сцена» театра).

Известно, что работа «Позывной Тишина» появилась в лаборатории «Актуальная драматургия о специальной военной операции» проекта «Таврида-АРТ»: режиссер Смышников на недавней Библионочи в «Иностранке» рассказывал, как, готовясь, общался с прототипом главного героя пьесы Артема и с трудом подбирал актера на его роль… Программка спектакля также проинформировала, что он создан «в рамках проекта «СВОи. Непридуманные истории» с использованием средств президентского гранта РФ. Было понятно, что вряд ли мы увидим по-новому раскрытую военную тему (кто бы дал такое поставить!), но идея показать реальную историю получившего инвалидность солдата после возвращения с фронта привлекала внимание. Может быть, театр Табакова и «Современник» сообща сумеют представить нам какое-то человеческое измерение последствий войны, хотя бы для «своих», понадеялись мы.

Сперва процитируем аннотацию:

«Это монолог-исповедь, основанная на рассказе реального человека, нашего современника. Несколько дней жизни Артема вместили в себя сложные и трагические события: добровольный уход на спецоперацию, предательство близкого человека, тот самый бой и главное в жизни решение — сдаться или бороться, выжить или погибнуть!

Артём не просто выжил в бою — он совершил подвиг за други своя и потом встретил в госпитале настоящую любовь, Катю. И когда, казалось бы, всё страшное уже позади, наш герой вновь оказывается на поле боя – теперь уже с самим собой и с чёрной бездной, притаившейся в закоулках души после пережитого.

Чем закончилась эта битва с бездной? Артём расскажет обо всём, что прочувствовал и испытал.

Все это изобилие драматических поворотов вместили в скромные 1 час 20 минут без антракта, обойдясь лаконичными декорациями. Сценография, впрочем, интересная. Стало уже привычным, что спектакли — хоть про войну, хоть про мир — сейчас ставят с помощью пары ржавых металлических конструкций и нескольких деревянных коробок, заменяющих героям всю материальную реальность: это и блиндажи, и ящики для снарядов, и чемоданы, и мебель, и транспорт, и госпитальные кровати, и декорации мирной жизни (практично — мало ли, сколько очередная патриотическая драма будет идти на сцене, так зачем же сооружать что-то монументальное). Но здесь половину сцены перекрывает занавес, смутно отсылающий к движущемуся занавесу в легендарной постановке «Гамлета» на Таганке: он, правда, не перемещается в стороны, только временами поднимается и опускается. То есть служит экраном для кадров какой-нибудь военной хроники или мирных видов Москвы, а порой становится полупрозрачным для своеобразного театра теней. Это решение удачное, с его помощью удается разделить “боевые” и “гражданские” ситуации, показать то телефонные разговоры героя с невидимой подругой, то внутренние диалоги с пришедшими из воспоминаний персонажами.

От сюжета чудес трудно ждать — он в пьесе-монологе весьма простой и буквально следует истории реального добровольца, потерявшего на войне ногу, зато встретившего в госпитале «новую любовь». Вот эта простота, признаться, и озадачивает. Все-таки перед нами не передача из цикла «встречи с героями СВО». По идее, пьеса подразумевает какую-то внутреннюю сложность героев. И — раз уж здесь не только диалог, но и монологи — ждешь чего-то большего, чем простой обмен репликами. Тем более и режиссер, и актеры в интервью, которые можно прочитать в выданном вместе с программкой журнале театра Олега Табакова «Зеркало», рассказывают, как старались, работая над спектаклем, глубоко погружались в материал и прорабатывали характеры персонажей. 

Но более-менее проработанный характер — только у Артема. 

Из серии флэшбеков и коротких монологов мы узнаем, что герой работал пожарным в МЧС Ростова-на-Дону, жил в съемной квартире с девушкой по имени Галя и старым вредным котом. Эти обстоятельства — девушка и кот — удерживали его от ухода добровольцем на Донбасс еще в 2014 году: герой, который показан добрым, искренним и простым парнем, очень переживал, что там «люди гибнут» и почти все его друзья уже там. На что девушка Галя возражала — в Африке тоже дети голодают, а друзья героя «там», потому что тут ничего делать не могут. Да и сам он как-то пока не очень реализовался, а ей хочется нормальную жизнь, квартиру и детей. 

Хотя режиссер Севастьян Смышников на Библионочи рассуждал, что Галя — тоже не отрицательный персонаж, ведь ее переживания можно понять, при просмотре спектакля аж скулы сводит от того, какой примитивно-карикатурной выведена в пьесе подруга героя (Анастасия Тимушкова). В первой сцене, выслушивая переживания Артема по поводу гибнущих под Донецком, Галя в каком-то почти клоунском трико скручивает коврик для йоги, олицетворяя собой представительницу того самого ненавидимого истинными патриотами изнеженного класса, выходцам из которого лишь бы на фитнес сходить и получить вовремя свой латте. В следующей семейной сцене Галя является уже в кожанке и сапогах, демонстрируя образ циничной стервы, и на известие, что Артема уволили с работы по причине принципиального конфликта с руководством, немедленно проклинает час их встречи, звонит неведомому Владу и сообщает, что едет к нему. Потом Галя появится еще пару раз в телефонных диалогах с Артемом, который попробует вернуть бывшую, соблазняя ее выплатами за ранение и возможностью побывать-таки в Москве (где он лечится в госпитале). Галя, выдернутая с дискотеки, не соблазняется и вновь обрывает общение. Ее реплики написаны словно для отрицательной героини простенькой мыльной оперы — видимо, чтобы у зрителей не возникло иллюзии, что плохому отношению к герою-добровольцу можно придумать оправдание.

Итак, Артем в одночасье лишается подруги и работы, да тут и еще «кот умер, кота жалко» (не только герою, но и нам). В итоге ничто не мешает Артему отправиться на войну спасать тех самых гибнущих людей. История, которую нам показывают, построена на чередовании военных и лирических сцен, но мы разделим ее на части и охарактеризуем по-отдельности.

Война

Эта составляющая спектакля поражает даже уже ко всему привыкшего рецензента удивительным решением проблемы «свой — чужой». Вообще-то с этим непросто во всех пьесах об СВО. Потому что объяснить, с кем там воюют и кого спасают, кто хорошие, а кто враги, откуда взялись фашисты, если и они, и мирное население — украинцы, кто кому промыл мозги, — нереально. Отсюда и вечная невнятица с моральными ориентирами в постановках. Однако и некогда раскритикованная в “Соте” пьеса тульского ТЮЗа «Смерти нет», и даже поставленный разово в «Иностранке» и не претендующий вовсе на высоты сценарного искусства спектакль «Когда приду домой» выглядели куда человечнее (пользуясь случаем, не можем не передать привет актеру Ивану Зосину, который очень переживал, что в нашем обзоре его фамилия была написана неправильно — Иван, мы все поправили и признаем: на фоне представления театра Олега Табакова ваша роль была весьма глубокой!)

Хотя временами посещает подозрение, что сценаристы и постановщики специально вплели в пьесу вопросы, которые прямо задавать нельзя. Уж очень они заметно лезут из щелей простого как доска сценария.

Герои на передовой обсуждают коды для обозначения военных: «200-е — кого нет в живых, 300-е — кто ранен, 400-е — кто находится под арестом или под стражей, 500-е — это те, кто передумал воевать». Артем и его боевые товарищи издеваются над этой странной категорией «предателей, трусов, иуд», однако вмешивается «Батя» (Дмитрий Бородецкий) и читает молодежи Евангелие про троекратное отречение Петра от Христа. В следующей сцене тот же «Батя» объясняет герою, что бывшая жена в своем праве отговаривать его от ухода на фронт, ведь «женщина — мать, она про жизнь», а мужчина по природе — воин и, следовательно, про смерть. 

И тут же объясняет, как убивать человека: «увидел силуэт — прицел, спустил курок — силуэт упал, все».

«А если этот силуэт сдаваться идет?» — сомневается Артем, демонстрирую способность к рефлексии. — «Может, он законопослушный гражданин, ему приказали явиться — он явился и уже на передке, вот что тогда ему делать?».

«Вот он пусть и думает, что ему делать, раз он воюет за тех, кто его лишает веры, языка, памяти!» — кричит Батя.

«Так может, у него просто выбора не было?» 

«У тебя тоже его нет! Стреляй, если жить хочешь! (…) Стреляй и не думай! Я не думаю, и ты не думай», — останавливает ненужные вопросы Батя, интересно сочетая знание Евангелия с этой диковатой установкой.

Далее в пьесе появляется и местный житель. Он коварно притворяется простым поселянином, приторговывающим самогоном, но Батя, приглядевшись, видит сквозь пиджак и рубашку бандеровские наколки и уводит дядечку на расстрел. «Оказался наводчиком!», — изумляется Артем.

Другие местные жители лишь упоминаются: какая-то зловещая бабушка снабжает бойцов пирожками, но Батя напоминает, что у местных никакую еду брать нельзя, были уже случаи, когда такая вот бабушка отравила военных самсой.

В этом месте у мало-мальски рассудительного человека просто обязан появиться вопрос: простите, а каких все-таки людей Артем тут защищает? Солдат «с той стороны» надо пристрелить, не раздумывая, мирное население ненавидит русских бойцов и пытается то навести на них артиллерию, то подсунуть отравленную выпечку. 

Так зачем же все это затевалось и кого спасают?

Странно: в пьесе этот вопрос, словно бы нарочно подчеркнутый, затем игнорируется. Никакого образа «хороших местных» или хотя бы жертв вражеской пропаганды, которых мы спасаем от фашистов, не предлагается. Получается, постановщики даже не подумали, что за счет такого сценария вопрос может возникнуть у зрителей? Или подумали?

Или они хорошо знают свою аудиторию, которая следует совету Бати «Я не думаю, и ты не думай»?

Впрочем, чуть позже появляется некое жуткое объяснение: один из героев вспоминает, как во время лечения в госпитале ему попалась мошенница, выманившая его банковскую карту, и начинает было ее называть «тварью», но Батя останавливает: «Конечно, я тоже этого не понимаю, что-то человеческое должно быть, все ведь перед Богом встанем, а если даже кто-то в это не верит, что-то должно быть в нем от нормального человека. А иначе тогда чем эта тварь отличается от тех, с кем мы воюем?».

Потом перед боем солдаты читают письмо шестиклассника, который простодушно объясняет: «То, что я живу, учусь, гуляю, занимаюсь интересными делами и смотрю на чистое мирное небо над головой, это заслуга твоя».

В общем своих, даже не самых хороших — струсивших бойцов, бросившую солдата девушку или мошенницу, можно понять и простить «по Евангелию». Но это странное евангелие, которое распространяется только на «своих». А там, на чужих территориях — враги, твари, в которых нет ничего человеческого. Следовательно, и защищаем мы лишь своих школьников в тылу, не надо сказок о каком-то освобождении жителей Донбасса? Таков, видимо, посыл пьесы?

Да, еще в пьесе Батя объясняет, что делать, если попадаешь в плен — притвориться, что сдаешься, подманить поближе врага и вместе с ним подорваться гранатой. Главное — не сдаваться, потому что мы по обмену им возвращаем здоровяков, а они нам — доходяг-инвалидов.

Правда, по ходу пьесы инвалидом герой становится не после плена, а после боя (о том, какой подвиг он совершил, нам узнать не удается, но,вроде бы, сквозь шум звучит крик, что Артем что-то потушил). В полевом госпитале герою обещают постараться спасти ногу, но, очнувшись после операции, он (и это один из действительно пробирающих до дрожи моментов) понимает, что ноги нет. Голос хирурга объясняет: чтобы спасти ногу, нужно было бы часов восемь простоять у операционного стола, а за тобой ждет сотня других раненых… 

Описание транспортировки в тыл в полном самолете раненых дополняет мрачное описание конвейера по превращению людей в трупы и инвалидов. Хотя Артем под документальные кадры разных военных конфликтов произносит монолог, что так же было и на Бородинском поле, и все не зря! Но сам сюжет опять как-то не сочетается с этим бодрым заявлением — нам так и не объясняют, зачем это все. Ах да, чтобы у шестиклассника было мирное небо над головой. Видимо, то самое небо, которое теперь над частью страны перекрыто для гражданских самолетов…

Любовь

Но в конце концов, от того, как покажут войны в пьесе, мы не ждали ничего нового. А вот лирическая линия позволяет больше искренности. Что же происходит в «мирной» части этой истории?

В госпитале Артем знакомится с волонтеркой Катей, которая звонит ему, чтобы поддержать. Герои сближаются, и рождается сильное настоящее чувство… Правда, если Артема бывшая бросила, то у Кати вообще-то есть муж, дом, собаки — в общем, какая-то сложившаяся жизнь. Которую она бросает без колебаний: погуляв по Москве с героем, снимает с ним квартиру на несколько дней, потом сообщает мужу, что все кончено и уходит от него со скандалом («не хотел меня отпускать») навстречу новому счастью…

Как-то не очень скрепно получается? А как же традиционные семейные ценности?

Исполняющая роль Кати актриса Арина Автушенко в интервью объясняет: «Особенно мне дорого в Кате то, что она, имея все, свою зону комфорта — мужа, дом у моря, собственный успешный бизнес, бросает это благополучие и выбирает сердцем. Моя героиня выходит из зоны комфорта во имя любви к человеку, которого она полюбила. Образ Кати — очень современный и также может быть сравним с героинями из классической литературы и русской истории. В ней словно живет дух русской женщины, такой же сильной, как жены декабристов, или таких как Анна Каренина, Маргарита из «Мастера и Маргариты», Настасья Филипповна…»

В этом перечне прекрасно все. Во-первых, сразу хочется напомнить, что декабристки все-таки не бросали мужей, а наоборот, поехали за ними в ссылку. Во-вторых, надо иметь богатое воображение, чтобы соединить в одном перечне таких разных и сложных героинь и сопоставить их с Катей, у которой в пьесе, в общем-то, нет какого-то глубокого характера.

Мы ничего не знаем про ее реальный прототип: возможно, у женщины были веские причины бросить мужа, возможно, у нее был внутренний конфликт, выбор между двумя мужчинами, чувство вины, переживания — то, что могло бы составить в пьесе хоть какой-нибудь драматичный монолог. Но у этой Кати нет тени сомнения, переживаний, глубины — она встретила Артема и влюблена, вот и все, что мы про нее знаем. Так ли хороша героиня, которая без колебаний бросает семью? Или бросить семью по любви — не так плохо, как бросить мужчину из-за несовпадения жизненных планов (как сделала Галя)? 

Или главное, что героиня бросает мужа ради героя СВО — в таком случае патриархальные установки для разнообразия отменяются? Зато по образу Кати можно понять, каков современный идеал русской женщины для авторов пьесы. Катя выбирает сердцем, «все бросает» ради любви, нежность и жертвенность подчеркиваются ее старомодно-лиричными платьями (в противовес трико и косухе Гали!).

Вот только эта женственная героиня, судя по всему, оставила лишь мужа — бизнес, дом у моря с садом и собаки остались при ней, именно в это «трофейное» жилье и заезжает после свадьбы Артем, так и не наживший собственной жилплощади.

Удобная лирическая героиня, правда? На все готовая ради любимого, но современная — содержит и себя, и одноногого спутника, и на жилье уже сама заработала… В самом деле, мечта мужчины, достойная награда для бойца.

Алкоголизм

Впрочем, образ сильной женщины накладывает и обязательства: когда герой начинает пить и в пьяном состоянии, по Катиным же словам, превращается «в ревнивого агрессивного параноика с манией преследования» (в пьесе эти трансформации деликатно не демонстрируются), жена решительно выгоняет из своего дома и его.

Это самая интригующая часть пьесы, та самая обещанная в аннотации «главная битва с самим собой». И эта часть интересна, потому что о проблемах, которые накрывают участников военных действий после возвращения в тыл, говорить в патриотических кругах как-то пока не принято: они герои, значит, как только выпишутся из госпиталя, могут служить примером для нового поколения, об отдельных эксцессах умолчим, а если с женами себя нехорошо ведут, как известно из рассуждений ведущего «Соловьев Live» Сергея Карнаухова, дамы все равно должны ноги героям целовать.

В пьесе показывается другое развитие сюжета: Катя любимому, безусловно, сочувствует, но отказывается быть жертвой его алкоголизма и слушательницей пьяных диалогов про то, как много он пережил. Правда, никто не объясняет нам причины симптомов болезни Артема — сам он говорит про некую странную пустоту, которую пытается замаскировать алкоголем, помогающим лишь на время. Это, судя по всему, типичное посттравматическое расстройство, и вроде бы оно и лечение предполагает более комплексное. Однако герой едет в краснодарский реабилитационный центр лечиться именно от алкоголизма. А это требует жесткого распорядка дня, прямо как на фронте (хотя есть еще и программа общения с психологом «50 обид»).

Тут действительно есть внутренний конфликт. Монологи и диалоги героя, который то убеждает по телефону любимую, что все хорошо, то умоляет забрать его отсюда, потому что он не может больше не пить, выглядят как почти библейский зов из бездны. И ощущение бездны, в которой Артем в эти моменты оказывается, подчеркивается сценографией. Эти сцены короткие, но действительно сильные и страшные.

Пожалуй, если бы из пьесы убрали всю патриотическую линию про войну и построили бы сюжет только вокруг реабилитации персонажа, могло бы получиться что-то по-настоящему важное и сильное. Но на пьесы про борьбу с собой и алкоголизмом денег по президентскому гранту не выделяли…

Как Артем выбирается из внутреннего ада

Рецепт оказывается несколько устрашающим: к герою приходят по очереди его бывшие сослуживцы (мы, было, подумали, что являются с того света, но нет, в финале сообщают, что «Батя» и другие персонажи продолжают «защищать Родину»). Батя велит соблюдать дисциплину, ведь «Ты теперь до конца своих дней на посту», персонаж по имени Серега (Максим Сачков) соблазняет возможностью удрать из больницы, закупиться бухлом, снять баб и позажигать, но Артем побеждает это искушение.

И, наконец (в этот раз уже точно с того света) герою является увиденный во время транспортировки в тыл парень, которому снесло половину черепа. Этот посланник, представившись как «Позывной Тишина», зовет героя с собой туда, где тихо и хорошо. Но Артем выдерживает и соблазн суицида, отвечая, что хочет жить. И ему предлагается в таком случае жить за всех, кто пожить не успел.

Тут главного героя посещает озарение: «Я не просто солдат, я доброволец, а значит, я выбираю свою судьбу, я выбираю жизнь». Словом, справиться с психологическими проблемами Артему помогает понимание, что он теперь постоянно на невидимом фронте.

Честно говоря, хотелось бы, чтобы военных с ПТСР реабилитировали с какими-то более мирными установками. Но, с другой стороны, хорошо, что хоть что-то помогло. И что прототип персонажа, которого в финале показывают в документальных кадрах на занавесе — вот он с протезом играет в теннис, идет по Красной площади с цветами и заново радуется жизни, — все же не подорвал себя героически гранатой по заветам верующего Бати.

Выбрать жизнь — дело хорошее. Главное, не думать, кого этого выбора лишили в процессе военных действий…

«У зрителя в конце этой исповеди останется лишь один вопрос: «А я бы так смог?», — обещала нам аннотация спектакля.

У корреспондента “Соты” вопросы остались другие. А покидающие зал зрители шепотом обсуждали, почему все-таки Катя бросила мужа и неужели он был так уж плох.