К корням возвращаются все области культуры, и независимый кинематограф не отстает: прямо к Хэллоуину на YouTube появился фолк-хоррор «Извод: ведьмина топь», снятый командой энтузиастов за 2,5 года и 2,5 миллиона рублей. Конечно, это не 500 тысяч, потраченные на некросюрреалистическую ленту «Внутри каракурта», которую корреспондент «Соты» имел несчастье видеть в начале января, но для развлекательного кино очень скромный бюджет. Каким получился малобюджетный фильм ужасов на славянском материале?
Создатели ужастика Олег Таравков, Алексей Плахотников, Дмитрий Питинов и Виталий Носов ранее занимались съемкой коммерческого и короткометражного видео, и о своем неожиданном полнометражном опыте подробно рассказали в статье на платформе DFT. Пересказывать этот текст (содержащий трогательные описания самостоятельной варки искусственной крови и другие лайфхаки из серии «сделай ужастик сам из подручных средств») нет смысла – каждый желающий сам может все это прочесть. Оговоримся лишь, что лонгрид объясняет некоторые недостатки фильма и вызывает уважение к авторам – как бы то ни было, они хотя бы попытались.
Начинается картина, как ей и полагается, тревожно. Мрачные осенние леса, через которые молодой человек по имени Марк (Александр Малахов) везет свою глубоко беременную подругу Катю (Анастасия Иванова) в арендованный дом для отдыха на природе. Любому зрителю понятно, что добром эта эпопея не кончится: лес выглядит скорее пугающе, чем умиротворяюще, дом приходится искать не по GPS-навигатору, а по инструкциям, продиктованным хозяйкой и записанным на бумажке, спрашивая дорогу у единственного встречного аборигена, который похож на воскресшую жертву бубонной чумы и умеет только мычать. Тут бы героям и разворачиваться, пока не поздно, тем более Катя выглядит так, словно роды у нее могут начаться в любую секунду, а в выбранной для отдыха местности нет ни связи, ни нормальных дорог. Но персонажи, как и полагается героям ужастиков, упрямо добираются до своего временного приюта на лоне природы.
Далее следуют сцены отдыха, намекающего на скорые несчастья. Героиня теряет бабушкин крестик и обнаруживает в дальней комнате дома (куда хозяйка в очередной письменной инструкции просит не заходить, но, видимо, для тренировки у жильцов силы воли оставляет дверь незапертой) пустую колыбель. Зловещая люлька, впрочем, не вызывает у Кати никаких вопросов – только умиленное лепетание о том, что их с Марком тоже скоро станет трое (диалоги в картине, увы, не блещут оригинальностью).
Марк добавляет динамики, демонстрируя редкостную тупость: завезя девушку на сносях в неведомые ебеня, он затем не придумывает ничего лучше, чем столкнуть ее (в одежде, в начале осени!) с мостков в водоем с целью научить плавать. В этот момент зрители уже всерьез беспокоятся за судьбу Кати и будущего ребенка не по мистическим, а по вполне рациональным причинам – сожитель и будущий отец проявляет такой потенциал, что вполне способен сам всех угробить.
За нагнетание мистической жути отвечают Катины кошмары (после такого дня немудрено!). В своем сне она обнаруживает себя без ребенка, зато с окровавленной длинной пуповиной, которая ведет ее в лес к качающей младенца нежити. Сделав этот легкий заход на боди-хоррор (пуповина выглядит достаточно омерзительно), создатели фильма вводят новую героиню – с утра в гости с пирожками является хозяйка дома Прасковья Ивановна, которая выглядит и разговаривает как персонаж рекламного ролика про деревенское молоко из пакета. Помните тех рекламных бабушек, не похожих ни на настоящих крестьянок, ни на настоящих людей?
Впрочем, домохозяйка в исполнении Алены Резник все-таки немного интригует сочетанием современного и потустороннего, пока рассказывает жуткую историю родного края («за переездом дач депутатских понастроили», «вот с тех пор местные и не жалуют воду эту»). Прояснив, почему в здешних местах водятся ведьмы, дама удаляется, а герои идут наслаждаться красотами природы, но в процессе Катя теряется, созерцает в лесу инфернальную жуть (позже мы догадаемся, что виной тому была начинка пирожков) и ссорится с Марком. А затем среди ночи с керосиновой лампой отправляется к речке искать свой потерянный крест – причем поисками отважная героиня занимается с таким упорством, что даже рука с когтями, вылезшая из водной мути, ее не останавливает. У беременных бывают странные навязчивые желания, да.
Далее прелюдия кончается и начинаются, собственно, ужасы: Катя обнаруживает себя привязанной к столу в лесной избе и компании Прасковьи Ивановны, раскрывшей свою колдовскую сущность. Героиня в отчаянии зовет Марка – и он, как ни странно, появляется. Вид у молодого человека ошарашенный, что неудивительно: Прасковья Ивановна в своей колдовской сущности выглядит примерно как экспонат «Баба Яга» в каком-нибудь музее из цикла «Сказочная карта России» (отметим, что появляющийся время от времени черт выглядит не лучше – в плане грима герои советских экранизаций Гоголя пугали куда сильнее).
Впрочем, быстро выясняется, что ошарашен Марк не открывшимся зрелищем подготовки колдовского ритуала, а тем, что подготовка началась несогласованно, на день раньше, чем договаривались. Тут зритель с некоторым облегчением понимает, что недооценил Марка: он все-таки не такой идиот, чтобы тащить беременную девушку в опасную глушь на отдых, а потом ронять в реку, терять в лесу и скандалить, он это все так и планировал. У него есть великая цель, он пытается вернуть возлюбленную Свету (ее фотографию мы вместе с Катей в начале фильма случайно видели в его блокноте).
Возвращать Свету надо с того света, отдав в обмен младенца (видимо, вместе с Катей). Этот сюжетный поворот, кстати, не последний – Марк еще пару раз нас если не удивит, то хотя бы попытается. Пока же ведьма читает заклинание, которое, по версии создателей фильма, написано на основе фольклорных источников, но звучит как что-то из декадентской лирики Серебряного века, и даже иногда в рифму. Однако звучит красиво.
Следует жуткая сцена родов, к Марку приходит Света – и мы сразу понимаем, что чувака нагрели. Не Света это. Обман, пусть и не мгновенно, доходит и до Марка, но, когда появляется настоящая Света, лучше ему не становится. Собственно, на этом возможности для действий героев исчерпаны, дальше нам остается наблюдать только шабаш нечистой силы, долго и красиво наказывающей убийцу. Местные ведьмы ведут себя почти как потусторонняя группа поддержки жертв семейного насилия, напоминая трехлетней давности фильм «Сестры» (там тоже, кстати, были игры с огнем)…
С одним маленьким нюансом: ничего не помнящая Катя покидает странный дом, хоть и живая-здоровая, но уже без ребенка. Семерка ведьм с младенцем смотрит вслед машине под загадочную музыку, а зритель пытается осмыслить, что же он только что посмотрел.
Что в фильме удалось – это картинка и музыка. Подмосковный лес выглядит одновременно как узнаваемая родная хтонь и как заколдованная сказочная чаща, а операторская работа за счет изобретательных ракурсов не дает глазу скучать, даже когда в кадре не происходит ничего особенного. Фильм снят красиво и большую часть экранного времени происходящее на экране радует глаз (исключая окровавленную пуповину и кашу с червями, зрелищем которой пытают Марка). Визуальные образы яркие – все эти колыбели с горящими куклами и ведьмы, выстраивающиеся в геометрические фигуры, и впрямь запоминаются.
За музыку отвечали молодые композиторы Яков Александров и Никита Ямов, фольклорная певица Нина Коляда и достаточно известная у фанатов этно-трип-хопа группа Theodor Bastard, разрешившая использовать свою песню в картине. Звук качественный, а саундтрек гармонично сочетается с картинкой и создает нужное настроение. С учетом крошечного бюджета эти составляющие фильма отработаны достаточно профессионально. (Хуже обстоят дела с нечистью крупным планом – как ни старались гримеры, монстры вышли слегка карикатурными).
По объяснению самих создателей ленты, съемочная группа из-за ограниченности бюджета была вынуждена обойтись минимумом персонажей и локаций, стремясь компенсировать это «за счет эффектных визуальных ходов», и будь перед нами короткометражный клип или серия клипов, она была бы отличной.
Хичкок уверял, что для хорошего триллера нужны блондинка и композитор, и если бы это было правдой, «Извод» можно было бы назвать хорошей картиной: и то, и другое имеется. Но Хичкок забыл добавить главное – еще для хорошего фильма надо, чтобы его снимал кто-то уровня Хичкока. Проблема «Извода» в том, что разница между клипом и полным метром не только в продолжительности: для развлекательного кино есть свои законы, и этно-хоррор не исключение. Законы можно нарушать сознательно, но, если они не соблюдаются по неопытности, зритель чувствует: чего-то не хватает. Бывают истории, которым прощаешь банальность и несвязность сюжета из-за интересных персонажей и динамичного действия. Здесь же наоборот, у сюжета ощущается потенциал – история, начинаясь как страшная сказка, стремительно превращается в почти феминистскую драму о женской мести мужчинам…
Но рассказана эта история слишком просто.
Если рассчитывать на экшн, фильму катастрофически не хватает действия: да, есть попытки подержать зрителя в тревожном ожидании и заставить его дергаться, пока беременная героиня мечется по осеннему лесу и пытается выловить крест в ночном озере, но все же эти сцены не держат всю ленту. А вторая часть, от которой ждешь нагнетания саспенса, и вовсе превращается в череду страшных картинок, где герои жертвы, но не участники: они уже ничего не делают, не решают, не выбирают, не пытаются спастись, и нам остается только наслаждаться видеорядом.
Впрочем, для съемок качественного экшна нужен, вероятно, иной бюджет. Больше шансов было превратить картину в полноценный пост-хоррор: неторопливое погружение в повседневную жизнь и напряженные отношения героев, из которых вот-вот проступит что-то ужасное. Ведь сюжетные повороты картины, в сущности, связаны с прояснением образа Марка: из заботливого, но несколько туповатого будущего отца семейства он превращается сначала в истеричного эгоиста, потом – в расчетливого, хотя и страдающего негодяя, решившего обменять нерожденного ребенка на умершую возлюбленную, потом – в убийцу, который обвиняет во всем жертву, и цепочка его разоблачений становится двигателем сюжета. Но этой линии не хватает психологизма, диалоги слишком примитивны, и актеру не удается создать на столь скудном материале убедительный образ персонажа, который бы заинтересовал зрителя. А тут еще этот грим на ведьмах и черте отвлекает от проблем бытового насилия и темных глубин души обычного офисного клерка.
Кстати, о черте. Назначение в картине этого персонажа осталось загадкой. Для сюжета он не нужен (разве что пугает героев в самом начале ленты). Когда он со своими рогами и прочими особенностями потусторонней физиологии появляется на экране, хочется, чтобы он скорее уже пропал и не портил атмосферу ирреальной жути. А если прочитывать ленту как рассказ об общине ведьм, наказывающих мужчин за жестокость и добывающих себе в ковен очередную девочку, то черт сюда тоже никак не вписывается. Ладно бы они сатану во время ритуала вызывали, однако этот персонаж болтается у них постоянно в роли какого-то подсобного рабочего и любовника по совместительству.
Приходится сделать унылый вывод, что российские национальные ведьмы никак не могут обойтись без пусть плохонького, но мужика.
